Лив свернула из коридора, ведшего в комнаты девушек, к обиталищу их хозяина. Мангуст был даже хуже, чем все предыдущие сутенеры, хотя это и казалось почти невозможным. Вспыльчивый, жадный, он относился к девушкам как к мусору даром, что они приносили ему деньги. И ко всему прочему наркоман. Лив презирала наркоманов, их тягу к солару, заставлявшую забыть обо всем, что было дорого раньше, жертвовать здоровьем и даже жизнью ради очередной дозы.
Предметом разговора были участившиеся шмоны в комнатах девушек, всегда заканчивающиеся пропажей М2 или немногих ценных вещиц. Лив подозревала, что это не проделки одного из мальчиков Мангуста, решившего скрысятничать. Ей казалось, что за воровством у своих стоит сам Михель, но поговорить все равно было надо. Худшее чем Лив рискует - это получить пару болезненных тычков в печень. Неприятно, но не смертельно и в общем-то привычно. Зато есть и небольшой шанс прекратить крысятничество.
Дойдя до двери Лив замерла. Она безошибочно узнала холодный, чуть тягучий голос, прекрасно знакомый всем обитателям Крыш. Что тут надо Леманну?!
"Чтобы это ни было, это не твоё дело. Вали отсюда пока не вляпалась," - строго сказала себе Лив... и замерла на месте, не в силах пересилить роковое любопытство.
Голос стал более гневным, затем в нем послышалось приказные нотки. За неплотно закрытой дверью Лив было плохо видно, что происходит в комнате, но она узнала булькающий звук, который издает человек с перерезанным горлом и тяжелый стук падающего тела. Лив судорожно втянула в себя воздух и сделала шаг назад. Все-таки она вляпалась.
Она уже была готова сбежать, когда из комнаты выскочил здоровенный детина. С кошачьей грацией, так не вязавшейся с габаритами тела, он одним прыжком настиг Лив, пятящуюся по коридору. Одним небрежным движением парень заломил ей руку и потащил в комнату. Лив не сопротивлялась, понимала, что бесполезно. Дикий страх скрутил внутренности, а когда ее швырнули на пол прямо под взгляд холодных злых глаз, он охватил все существо шлюхи, сковывая тело, парализуя разум. Падая, Лив угодила одной рукой в лужу крови и теперь с трудом смогла отвести взгляд от густой алой жидкости, растекающейся по полу. В середине кровавой лужи лежал Мангуст, одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять – больше он ни у кого не украдет ни одной М2. На том свете нет М2.
- Я… - голос внезапно осип, слова выталкивались из пересохшего горла с трудом. – Я… никто. Я никому ничего не скажу. Клянусь!

Утверждение, что ничего рассказать она не сможет окончательно парализовало Лив. Она прекрасно понимала, что за этим небрежным заявлением скрывался ее приговор. Чеботари из последних сил боролась с паникой. Она еще жива. Пока еще жива. Может быть у нее осталось лишь несколько секунд, но эти секунды надо использовать. Что-то сказать, сделать. Попытаться выторговать или вымолить жизнь. Но язык будто прилип к гортани, а взгляд то и дело натыкался на труп Мангуста. С великим трудом Лив заставила себя поднять глаза на Леманна и, стараясь выглядеть как можно более спокойной, произнесла:
- Я действительно никому ничего не скажу. Я выросла на Крышах, я знаю правила и знаю о чем можно трепаться, а о чем нельзя. Вы ничего не приобретете, если убьете меня, зато если оставите в живых - я всегда буду преданна вам. Понимаю, что от преданности обычной шлюхи вам мало толку, но зато и получить ее сейчас ничего не стоит.
Показывать уверенность у Лив не очень-то получалось, тем большей неожиданностью явился спланировавший на колени кусочек ткани. Заботится о чистоте рук будущего трупа было настолько нелепо и нелогично, что в сердце шлюхи затрепетала надежда. Ее не прикончили сразу как обнаружили. О ней проявили минимальную заботу. Значит ли это, что решение не окончательное, ее слова сыграли свою роль и теперь приговор можно обжаловать?
Лив подняла платок и аккуратно дрожащими пальцами стерла кровь. Следом она взяла зеркало. Чеботари понятия не имела о том, что солар Мангуста паленый, но все равно принимать наркотик не было ни малейшего желания. Но что если это проверка той преданности, о которой она только что говорила? Ломку можно перетерпеть и далеко не все становятся наркоманами после первого приема этой дряни. Конечно Лив догадывалась о планах Леманна, но даже обвинение в убийстве не всегда влечет за собой смерть. Может он удовольствуется лишь слухами о том, что Лив Чебортари прикончила своего сутенера и не станет сдавать ее жандармам? Призрачная надежда была той соломинкой, за которую хваталась девушка в отчаянных попытках не впасть в истерику или панику.
Лив склонилась к зеркалу, решившись рискнуть и принять наркотик. Но за секунду до того как ее губы коснулись порошка, стекло выскользнуло из дрожащих рук и плюхнулось в лужу крови. Зеркало не разбилось, но солар мгновенно смешался с жидкостью, побагровел ненадолго, а затем растворился. Все случилось в доли секунды, но для Лив они растянулись на годы. Появившаяся было надежда растворилась в небытие вместе с соларом, и шлюха сжалась, задрожала всем телом, ожидая неминуемой теперь расплаты.
Простите, - выдавила она еле слышно, уже не решаясь поднять глаза на Леманна.

Лив не прирезали на месте даже после того как солар растворился в луже крови. Снова малость осмелев девушка украдкой покосилась на Леманна. Он ходил по комнате и, казалось, о чем-то размышлял. Едкий дым наполнил комнату и Лив жадно вдохнула его. Ей сейчас тоже не помешала бы сигаретка. Ага, и заодно оказаться где-нибудь в Вышеграде, в собственном особняке под охраной толпы телохранителей.
"Соберись, идиотка, тебе сейчас надо жизнь спасать, а не мечтать!"
Лив снова взглянула на Леманна. Она отдала бы полжизни, чтобы знать о чем он сейчас думает. Потому что если она этого не угадает, отдать придется всю жизнь, без остатка.
- Нет, только сутенером.
Мангуст трахался периодически со своими шлюхами, но назвать его любовником Лив, все равно что назвать ее любовницей своих клиентов. Никаких отношений кроме рабочих их не связывало, да и зачем Леманну эти подробности? Сначала требование принять солар, теперь расспросы. Мозг Лив лихорадочно работал и, казалось, нашел решение.
- Мангуст был паршивым сутенером.
Она заговорила осторожно, негромко и внимательно следила за выражением лица Леманна. Лив была готова заткнуться при первых же признаках его неудовольствия, но управляющий слушал молча и девушка продолжила.
- Он не защищал нас и обворовывал. В последнее время у многих девушек пропали деньги и ценные вещи. Их брал либо Мангуст, либо кто-то из его парней. Вам это любая из девушек подтвердит.
В отличии от того, что Лив Чеботари, неоднократно выражавшая свое презрение к наркотикам и наркоманам, вдруг подсела на солар так, что убила за него. На Крышах слово Леманна закон конечно, но запретить людям перешептываться и сомневаться даже он не мог. И Лив все настойчивее задавалась вопросом - не поэтому ли она до сих пор жива.
- Я оказалась здесь потому, что хотела поговорить с Мангустом из-за этого. У меня тоже пропали деньги и кто знает как мог завершиться разговор, если бы он признался в крысятничестве, но не захотел отдавать наворованное.
Лив замолчала, не озвучивая никаких предложений и вариантов. Если она угадала ход мыслей Леманна, то он сам додумает все остальное. Если нет, то пусть считает, что у нее приступ болтовни случился от страха. Такое иногда случалось, Лив неоднократно видела это, когда очередного не способного расплатиться клиента Мангуст припирал к стенке. Сутенер демонстративно надевал кастет, то же делали два-три амбала за его спиной, недвусмысленно намекая на то, что сейчас будет, и в этот момент обосравшийся от страха мужик начинал рассказывать про ждущих дома малых детей или старушку-мать, которая уже все глаза по идиоту-сынку выплакала или что-то еще в этом же духе.